Трамваи для меня открыла Катя. Она стояла вся такая волшебная, в своем
пышном платье, изысканных босоножках и сжимала в руке клатч. Пару минут
назад она сказала что-то вроде "Боже, я совсем обленилась, носила клатч
не в руке, а на цепочке, ужас!"- вздохнула и поправила свои retro cat
очки. Мы гуляли по Москве шестой час подряд и я предложила доехать до
следующей точки либо на метро, либо на такси. И Катя
сказала- упаси боже, почему не на трамвае? И я сказала, что никогда на
трамваях не ездила. И потом, со всей своей волшебностью и серьезностью,
Катя открыла мне трамваи.
Она говорила так убедительно, что вариантов быть не могло- трамваи- это лучшее средство для передвижения по любому городу. Это талоны, это странные люди, это огромные окна и прекрасный мир за ними. И мы поехали. И с тех пор я езжу на них при любой возможности. Они действительно прекрасны- ты платишь полтора рубля и ездишь мимо старых домов, по узким улочкам, мимо чужих жизней, за которыми можно подсматривать по целой минуте.
Сегодня трамвай остановился. Ему мешала припаркованная машина справа.Я уставилась в окно в надежде стать свидетелем чего-то интересно за ним: мы затормозили как раз около букинистической лавки, мужчина с усами ее закрывал, что-то говорил двум торгующим женщинам, вышедшим на перекур слева. - Чего встали? - прозвучал грубый бас седоволосой дамы средних лет. На ее крупных плечах покоилась бежево-голубая рубаха, в ушах тряслись сережки в форме булавок, а на груди лежала пара наушников. Дама сообщила всем, что сейчас она разберется и вышла. Она била машину руками и ногами, глухие удары разносились эхом по трамваю, и когда подошел водитель мне стало страшно, что сейчас она изобьет и его. Но она только кричала. Кричала, кляла его последними словами, и даже когда мы тронулись дальше- ругала его и всех мерзких мужиков мира, которые не ценят время женщин. Базарные дамы подпевали ее ругани хором. Мне было неловко- я не участвовала, и было очень неприятно- хабалок невозможно остановить, пока они сами не решат, что победа одержана и можно замолчать. А через пару минут она сказала, что сорок дней назад рассталась со своим мужем и сейчас в таком состоянии, что может и убить мужчину.Любого. И мне стало очень грустно. Она считала дни, она была разбита и хотела разбить кого-то еще. И тех двух булавок в ее ушах, даже если к ним добавить тюбик мощного клея в моем клатче не хватит, чтобы склеить и скрепить эту женщину снова. И она замолчала. И в трамвае повисла гробовая тишина вроде той, когда твой, когда-то любимый человек уходит, дверь с щелчком закрывается и ты стоишь и смотришь в эту пустоту и ничего не видишь и не слышишь, кроме того шторма на беззвучном, который играет в области чувств
Она говорила так убедительно, что вариантов быть не могло- трамваи- это лучшее средство для передвижения по любому городу. Это талоны, это странные люди, это огромные окна и прекрасный мир за ними. И мы поехали. И с тех пор я езжу на них при любой возможности. Они действительно прекрасны- ты платишь полтора рубля и ездишь мимо старых домов, по узким улочкам, мимо чужих жизней, за которыми можно подсматривать по целой минуте.
Сегодня трамвай остановился. Ему мешала припаркованная машина справа.Я уставилась в окно в надежде стать свидетелем чего-то интересно за ним: мы затормозили как раз около букинистической лавки, мужчина с усами ее закрывал, что-то говорил двум торгующим женщинам, вышедшим на перекур слева. - Чего встали? - прозвучал грубый бас седоволосой дамы средних лет. На ее крупных плечах покоилась бежево-голубая рубаха, в ушах тряслись сережки в форме булавок, а на груди лежала пара наушников. Дама сообщила всем, что сейчас она разберется и вышла. Она била машину руками и ногами, глухие удары разносились эхом по трамваю, и когда подошел водитель мне стало страшно, что сейчас она изобьет и его. Но она только кричала. Кричала, кляла его последними словами, и даже когда мы тронулись дальше- ругала его и всех мерзких мужиков мира, которые не ценят время женщин. Базарные дамы подпевали ее ругани хором. Мне было неловко- я не участвовала, и было очень неприятно- хабалок невозможно остановить, пока они сами не решат, что победа одержана и можно замолчать. А через пару минут она сказала, что сорок дней назад рассталась со своим мужем и сейчас в таком состоянии, что может и убить мужчину.Любого. И мне стало очень грустно. Она считала дни, она была разбита и хотела разбить кого-то еще. И тех двух булавок в ее ушах, даже если к ним добавить тюбик мощного клея в моем клатче не хватит, чтобы склеить и скрепить эту женщину снова. И она замолчала. И в трамвае повисла гробовая тишина вроде той, когда твой, когда-то любимый человек уходит, дверь с щелчком закрывается и ты стоишь и смотришь в эту пустоту и ничего не видишь и не слышишь, кроме того шторма на беззвучном, который играет в области чувств
Комментариев нет:
Отправить комментарий