Родственники ввалились веселой толпой из пяти человек и весь Настин мир, старательно выстраиваемый особыми вещами и действиями, рухнул в один миг. Нужно было помогать разгружать сумки, подавать вилки, ложки и тарелки, чистить картошку и накрывать на стол. Алла тут же отправилась проверять огород и уход за ним, который по разумению в отсутствии хозяйки ложился на плечи невестки, Ника омывала редкие ягоды клубники городской чистой водой, чтобы накормить свою дочь, Эвилину, Рома раскладывал камуфляжные кресла, тетя Ира выкладывала молодую картошку в кастрюлю. Степа зашел на кухню, которая по совместительству была гостиной, подошел к Насте и обнял ее. «Ну потерпи немного, ты чего такая грустная стала? Весело же будет!» Настя очень старалась понравиться его семье всегда, но в своем настроении она была убита необходимостью что-либо делать именно в эту минуту.
Через пару часов на столе стояло три бутылки шампанского, две баклажки пива, бутылка водки «Воздух», домашнее вино, три печеных скумбрии, огромный таз с мясом, маринованном в гранатовом соке, множество зелени, закусок из сыра и бастурмы, чесночные помидоры, острая морковка и быстрые малосольные огурцы. Гости бинтовали Степину ногу, проткнутую острым шипом акации, а затем все стали сносить стулья, столы, кухонную утварь и продукты вниз, на берег реки. Вода поднялась, и берега почти не было, поэтому все ютились на крошечном куске суши под матовой серебристой оливой. Ника повеселела от шампанского и рассказывала Насте про былые и очень веселые дни, наполненные ресторанами, подарками и сетчатыми топами, а потом бежала играть с Эвой. Рома закрыл глаза и с улыбкой попивал яблочную газировку, тетя Ира смотрела за столом, за ребенком и сетовала на ветер, мешая чайную ложку сахара в вине. Маленькая собака мелькала между ног, останавливаясь рядом с каждым на пару минут и молчаливо просила кусочек праздника для себя.
Шампанское было очень вкусным, Настя пила его и смотрела в сторону ледяного родника, который весь год хлыстал потоками сладковатой, но кристально-чистой воды, и у которого в эту минуту фотографировались подростки, приплывшие с другого конца берега на небольшой потрепанной, но все же моторной, лодке. Этим днем она стояла под родником и с бодрыми криками мыла русые волосы золотым гелем для душа с блестками, а тело куском простого домашнего мыла. Все вокруг блестело, пена мешалась с водой и разлеталась в разные стороны, влюбленные смеялись и никто из них и не помнил, что Настя болеет, и ледяной душ в зарослях не лучшая идея.
Утро воскресенья омрачилось настойчивым телефонным звонком. Плачущий голос сообщил, что умер дедушка, и Настя, совершенно не умеющая и не знающая, что говорить в таких ситуациях быстро кинула телефон сонному и слегка припухшему Степе. Они пили холодный кофе, сидя на крыльце. «Смотри, какой маленький равлик»- Степа снял с бочки с водой крошечную улитку, и Настя про себя решила, что улиткам больше подходит быть равликами, потому что это слово красивее, хоть и похоже на сорт пасты. Через сорок минут она провожала его на автобус и закрывала поржавевшую калитку со странным чувством власти и растерянности. От гостей осталась масса посуды, мусора, забытая кастрюлька и раскладной нож, а еще много вкусной еды, бережливо спрятанной в мурчащий с перерывами холодильник. Дел было много и настроения не было совсем. Нужно было подмести, убраться в веранде и в доме, высадить двадцать саженцев розовых цветов и еще пять вьющихся, просопать землю рядом с помидорами за вишней, там же порвать сорняки, полить помидоры в другой части огорода, оборвать все цветы календулы и собрать поспевшую смородину. И еще, конечно, подготовить дрова. Последнее ее немного взбодрило- это был небольшой вызов, так как дровами всегда занимался Степа, а Настя, по обыкновению своему, читала, курила кальян, пила кофе, который был очень вкусный, потому как сделан был Степой, и смотрела как на его мокрое тело липли разлетающиеся щепки, а мускулы с каждым ударом топора пухли все больше и больше. Когда он пилил, то устав, иногда подходил к Насте, целовал ее, сербал кофе и шел пилить дальше.
И вот она стояла над двумя сухими деревьями. Без кофе, книги, любимого и думала, справится ли она вообще. Через час около мангала лежала аккуратная и не очень кучка дров. Настя смотрела на них с гордостью, а пилила с небывалым воодушевлением и старанием. Костер зазвенел, словно тысячи маленьких металлических осколков, пошел дым. Раздевшись до купальника и намазавшись маслом для загара, она снова поставила кресло, забила кальян, взяла книгу и занялась отдыхом. Перед ее глазами открывался до ужаса успокаивающий вид. Между двух столбов текла широкая река, то влево, то вправо. Вдали стояли тополи и город на противоположном берегу выглядел странным образом прекрасно- вроде как смотреть на планету Земля с круглого окошка из космоса- очень красиво, но тут определенно лучше. Шуршали деревья, кашляла собака, внизу, на берегу, верещали дети, жужали мухи и летали мошки. Настя переводила взгляд с огорода на фруктовые деревья, затем на завод, виднеющийся вдали справа и постоянно издающий интересные звуки, потом на желтые цветы, потом на ромашки, затем на маки, после она рассматривала цветы цвета клубничного йогурта, смотрела, как по зеленым разным листьям бегают муравью и не шевелятся равлики. Смотрела на еще нераскрывшиеся подсолнухи, затем на цветы, похожие на лилии, затем на настоящие лилии, а после рассматривала чернобрывцы, пролетающие туда-сюда вертолеты и чайки на головой или плавающие в разные стороны огромные грузовые суда, и завершала это все актом лицезрения роз: красных, нежно-розовых, с майскими сверкающими жуками в бутонах, и персиковых. И снова читала, и снова пускала дым.
Костер давно сгорел, но еще три часа дымил, снабжая праздность углями для кальяна. Настя смотрела на этот длинный дым и думала, что в жизни у нее так-же: когда то она сделала костер и сейчас он дает ей крошечные угольки, но мясо на таком жаре не сделаешь, и все потому, что она недостаточно старалась. Сад перед ее глазами показывал же, что посеянное с трудом и трудолюбием дает прекрасные плоды, хоть их и нужно поддерживать, то сопая, то поливая, то вырывая сорняки. Она пускала облака дыма и с грустью думала о том, что ей бы хотелось таких же плодов, но с минимальными вложениями, и, понимая, что такого не бывает, грустила. По ее мнению в эту минуту за много километров и рек от нее грустило семейство Наумовых, еще вчера радостно распивая шампанское за богатым столом, который будет снова, но с поминальной трапезой.
Время от времени заходил сосед. Он спрашивал разный садовый инвентарь и постоянно прикладывался к Настиному кальяну, а узнав, что эта городская тут сама, заверил, что если что- она всегда может его окрикнуть и они с женой придут на помощь. Настя пошутила, что ей очень нужна помощь с мойкой посуды и отправилась высаживать саженцы цветов, оставленных Аллой. Копая землю в клумбе, Настя злилась, что люди умирают, что нужно трудится, а розовые бархатные листья от огромного куста розы над ее головой осыпаются как дождь, и нет ничего вечного, и она однажды умрет по-настоящему, и цветы отцветут, и виноград перебродит в вино, и ее собака умрет, и не хотелось ей одного- чтобы умирала их любовь. Ей стало грустно совсем одной, но, боясь позвонить в неловкий момент (ей казалось, что ее звонок обязательно разорвет тишину рядом с мертвым), она опять уткнулась в книгу, стремясь отвлечься от печальных мыслей.
Настя вспомнила как вчера они весело искали в селе шампанское и местные с презрением говорили им, что тут не город, в машине играл Вивальди, ее платье развевалось на ветру и она снова почувствовала себя совсем как по приезду в чужую страну- где она искала то, чего там быть не могло, но мысли подкидывали обнадеживающее «А вдруг?»
Завтра вернется Степа, послезавтра они поедут в город, и опять начнется грустная жизнь в облаке смога, и цветы будут открываться взору лишь около цветочного рынка на остановке, а вишня и смородина будут платными. И нельзя будет полдня лениво рассматривать волны реки, чаек и черных уток, летящих в неизвестном направлении. Собака, должно быть, умрет, они со Степой съедут на другое жилье: все эти мысли убили прекрасную погоду и Настя вздохнула очень тяжело, как старые люди, вспоминающие жизнь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий